194 Views
* * *
На другой стороне говорят о войне,
И о тысячах храбро погибших –
Что их дети не спят, что их город бомбят
И что всё это видит всевышний.
А у нас говорят, что нацистов громят
И другую опасную нечисть.
Но с обеих сторон сыновей у окон
Мамы ждут бесприютную вечность.
Только вместо детей и хороших вестей
К ним в окно похоронки влетают.
И бумажный листок, словно чёрный цветок,
В их сердцах на века прорастает.
И не нужно гадать, кто из них виноват –
Смерть косой всех сравняла привычно.
Стали дети золой и лежат под землей
Петя тут, там Петро – без отличий.
Так зачем же опять люди стали стрелять
В чьи-то тёплые, яркие лица?
Что дороже, чем жизнь? И дрожат миражи
Грязных денег и мелких амбиций.
Как смогли мы забыть за потоками лжи,
Что война не должна повториться?
Война на чужой земле
Мне пришлось воевать, и бренчат на груди награды.
Но война – это грязь, здесь не чистят мундир к параду.
Это ночи в окопах и сбитые напрочь ноги.
Бесконечный поход по раскисшим чужим дорогам.
А еще это госпиталь, запах бинтов и гноя.
Запах йода и крови, и тягостный запах горя.
Да, бывало геройство, но только геройство это
Ни на что не влияло, и нам не несло победу.
Потому что убитые были на нас похожи.
Мы стреляли в людей, только вот объясни мне, боже:
Как сосуд для души на войне превратился в мясо?
Нас глотает земля, и плюёт на могилы каски.
Мы идём по чужой земле, нам стреляют в спины.
Озираемся днём, и ночами тревожно спим мы.
И одна только радость, когда нам приносят письма –
Мамин почерк в конверте. Уютный и добрый листик.
Он броня на груди, если чудом я уцелею,
И войду в отчий дом, где-нибудь посреди апреля,
А душа, как скворец, пробудившись, споёт от счастья –
То ли кончилось всё, то ли только должно начаться –
Я не буду рассказывать папе, что был героем.
Буду в скатерть глядеть, мама стол для меня накроет.
Посмотрю за окно, там, где солнце в лучах искрится,
Словно пятна на солнце, погибших увижу лица –
И себе поклянусь – это больше не повторится.
* * *
Эта война оставляет на сердце воронки.
Глаз её черен, как дуло горящего танка.
Вместо детей возвращает она похоронки,
И почтальон проклинает судьбу спозаранку.
– Я не смогу. Ну за что мне такая работа?
Он ведь один в той семье, их улыбчивый Витька.
Только неделю солдат выживает в пехоте.
Целую вечность стоит почтальон у калитки.
Пусть этот Витька для мамы ещё хоть немного
Будет живым. Её мальчик – веселый и сильный.
Витька застыл на чужой и разбитой дороге.
Чёрная точка все ближе в пронзительной сини.
Пусть возвратятся с войны все усталые дети,
И не седеют их мамы, не плачут ночами.
Ставят пирог земляничный для них на рассвете
И, поджидая, всё греют и греют им чайник.
* * *
В час ночной, когда война
Каждый миг уносит жизни,
И печальная луна
Смотрит в небе с укоризной,
В час дневной, когда про мир
Мы, наверное, забудем –
Ходит молча светлый мим
И указывает людям,
Что, как прежде, голубым
День окутал всю планету,
Солнце жёлто-золотым
В синеве уютно светит.
Запрещённые цвета
Смотрят в душу без опаски,
Но мгновение спустя
Снова мажет грязной краской
Небо дым от пепелищ
Серым цветом разрешенным –
Тут средь тысяч хмурых лиц
Мим увидел двух влюблённых,
Что в свой маленький ковчег
Дома с маленькой гостиной
У вокзала на ночлег
Взяли маму с Украины.
Убежавшую от бомб –
С парой шустрых ребятишек
И ожил печальный дом –
Детский смех повсюду слышен.
В самый грустный тёмный миг
По растерянной планете
Бродит бог, как тихий мим –
Он молчит. Но мир наш светел.
Рисунок: Мийо Ковачич (Хорватия)
